Крупный план

Крупным планом по Ирану

Как говаривал Светлаков: «Гениально! Это шедевр!». Только тут все так и есть. Без сарказма. Почему? Об этом чуть позже, а пока – причем здесь белобрысый КВНщик… Он выбран лакмусовой бумажкой: кто следит за карьерой подобных кинематографистов, не смотрят «Крупных планов», и наоборот. Киаростами, как и все иранское кино, – немного из другой вселенной. Но вселенным время от времени свойственно пересекаться.

Итак, мой маленький блокбастеролюбивый друг, о чем же этот фильм… Смотрел всего Вендерса, Фассбиндера, Джармуша да и с кино ближневосточных стран знаком не понаслышке? Ну не дуйся, почитай и ты, может, что-то да приглянется в конечном счете. Короче, Склифосовский: «Крупный план» повествует о небритом безработном мужике с лукавой улыбой, обманчивой мудростью в глазах и именем Хоссейн Сабзиан. Он, экий негодник, насмотрелся местного артхауса и настолько впечатлился, что иногда стал выдавать себя за режиссера Махмальбафа. Однажды вошел в раж, после чего проследовал в этом состоянии за доверчивой гражданкой среднего класса в ее дом, познакомился с ее мужем и взрослыми сыновьями, начал фонтанировать режиссерскими идеями, предлагать роли в будущем фильме и прочее, прочее. Муж что-то заподозрил, позвал журналиста, и лже-Махмальбафа заперли. Дальше процесс в институте, немного похожем на камызякский суд, и развязка.

В чем сила, брат? Во-первых, это докуфикшн-муви: почти все роли играют реальные герои реальных событий в реальном мире. Во-вторых… А «во-вторых» уже и не нужно. Впрочем, и из конфетки можно сделать неконфетку, а любую идею испортить реализацией. Киаростами не из таких. Прям вот виден Автор в каждом кадре, а в некоторых и в прямом смысле: режиссер попадает в объектив камеры, когда берет предварительное интервью (внимание, каламбур!) в камере предварительного заключения. У него и пустой баллончик из-под краски катится по безлюдной улице столь многозначительно, что впору задуматься о своем месте в этом мире. Герои его фильма – живые люди, а сам фильм – реконструкция удивительной истории. Гимн любви к кинематографу и ода человечности. Два в одном.

Примечательна работа Киаростами и нелинейностью вкупе с демонстрацией одного события с разных сторон «баррикад». Речь о флэшбеке знакомства с доверчивой гражданкой среднего класса и сцене ареста, показанной как с точки зрения ехавшего, ехавшего и наконец приехавшего к дому, где творится странное, журналиста, охочего до сенсаций, так и с точки зрения принимающей стороны: зритель знает, что сейчас произойдет, и экраны телевизоров и мониторов просто перегорают от перенапряжения. В остальное время – перед нами судебная драма, так сказать. Иранский суд, с мудрым-премудрым судьей, без обвинителей и защитинков, только истцы и обвиняемый, даром, что не лицом к лицу – это, как говорится, маст си. Апофеозом – слова «простите, я больше не буду» раскаявшегося лже-Махмальбафа. Вроде, и нелепо, а в то же время чертовски познавательно. Во как бывает, оказывается! А то, понимаешь, «Хорошие жены», «Юристы Бостона» и «Форс-мажоры» всякие пропитали разум нашего брата-зрителя, и от иных судебных систем уже сразу в состояние смеха сквозь в слезы переводишься. Не порядок. Суды всякие нужные, суды всякие важны!

Чем тут все закончилось – не суть важно. Впрочем, раскрывать финал, конечно, не стоит (на то есть интригующие западные постеры). Но в очередной дорожной сцене Автор снова добавил, вроде, напускной, но, по факту, настоящей шедевральности, да и еще впервые подрубили музыку, да такую, что на струнах душ человеческих, аки на гуслях. Жить в области черты бедности – это паршиво, но для таких людей, как Сабзиан, кино – спасение и вдохновение на безобидные безумства. Режиссеры уровня Махмальбафа – народные иконы. Иран на экране предстает достаточно бюрократической и серой страной, хотя одно известно точно: там обогащают не только уран, но и мировой кинематограф.

22 апреля 2014